Вульгарные марксисты (а иных практически не осталось) приписывают своему отцу-основателю фразу «практика — критерий истины», являющуюся вульгарным упрощением куда более глубокой мысли, высказанной Марксом в «Тезисах о Фейербахе» следующим образом: «Вопрос о том,
бладает ли человеческое мышление предметной истинностью, — вовсе не вопрос теории, а практический вопрос. В практике должен доказать человек истинность, то есть действительность и мощь своего мышления, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластический вопрос».
Маркс говорит своим последователям: не спорьте об идеях — попытайтесь воплотить их в жизнь и судите об их действенности (и, соответственно, о силе своего мышления) по результатам. Последователи же классика, как любые эпигоны, упрощая сложную для них мысль до уровня, доступного собственному восприятию, пришли к выводу, что есть идеи, изначально правильные («научные») и неправильные («ненаучные»). «Научные» идеи своим умишком они свели к мысли о всеобщем благоденствии, которое будет выражаться в абсолютном равенстве потребления, каковое равенство будет достигнуто при помощи ликвидации (моментальной, при помощи убийства, или постепенной, через ограничение прав и изоляцию) всех несогласных.
При этом победившая банда ликвидаторов-уравнителей должна по какой-то неведомой причине достичь в процессе движения к уравнительному распределению невиданных духовных высот и высочайшей производительности
руда.
Если бы Маркс слышал, как трактуют его неомарксисты, он вертелся бы в гробу со скоростью, позволяющей заменить им крупную атомную электростанцию. К тому же он бы проклял их за впадение в ересь идеализма, так как они утверждают, что именно идея (единственно верная идеология) и многократно осуждённое Марксом схоластическое следование ей должна сама собой создать «нового человека» и «новое общество», после чего навсегда наступит «золотой век», то есть ими же многократно осуждённый «конец истории».
Неомарксисты по причине глубокой интеллектуальной ущербности, не позволяющей им не то что понять, а хотя бы прочитать Маркса, даже не замечают, как на основе когнитивного искажения впадают в логическое противоречие. С одной стороны, они считают, что в результате их религиозной приверженности некоему идеологическому ритуалу общество достигнет идеального состояния, в рамках которого будут преодолены все внутренние противоречия, с другой, утверждают, что в этот-то момент и начнётся бурное развитие невиданными ранее темпами.
Но развитие (как духовное, так и материальное) возможно только в рамках движения, каковое движение обеспечивается борьбой противоречий, пребывающих в системном единстве, в рамках которого их борьба не разрушает систему, но развивает её. Достижение же абсолютного идеала, нирваны, пр
одоление всех противоречий означает для общества состояние абсолютной энтропии и быстрой деградации. По этому пути на наших глазах движется западное общество, инфицированное левацкими идеями современных «последователей» Маркса, его не читавших, но мнение имеющих.
Неомарксисты, разумеется, скажут, что на Западе извратили идею, отсюда и их проблемы, а вот если идее догматически следовать, то проблем не будет, а всеобщее счастье наступит немедленно. То есть вновь попытаются увести нас от чистого материализма своего основоположника в дебри вульгарного идеализма.
Но действительно, как же нам определить их правоту или неправоту, если мы не имеем одной чистой сертифицированной марксистской идеологии? Их десятки. Ленинизм, троцкизм, сталинизм, маоизм лишь наиболее известные. И каждая из них претендует на единственную верность и творческое развитие идей Маркса. Получается, что любую очередную политическую катастрофу неомарксистов можно будет объяснить тем, что просто был избран еретический вариант вероучения и просто надо найти верный вариант идеи, чтобы человечество наконец-то погрязло в высотах духа, обеспечивающих суперпотребление.
Это, кстати, ещё одна проблема неомарксистов. Они рассуждают о каком-то самопроизвольном духовном росте, но упор постоянно делают на потреблении (дешёвая колбаса, «бесплатные» квартиры, профсоюзные путёвки и т. д.). В общем, ни крестик не снимают, ни трусы не надевают, так и обещают идейно потреблять на высотах духа.
Однако, к нашему счастью, мир богат не только левыми идеологиями, которых становится тем больше, чем дальше в историю уходят Маркс и его труды. Если голая идея может двигать человечество к счастью, то суть этой идеи не имеет значения, главное, чтобы её адепты были согласны в определении
цели (что такое счастье) и средств её достижения.
Таким образом, проверить действенность рецепта, выписанного леваками, мы можем за счёт их правых сиамских близнецов — нацистов.
Нацистская идея также заявляет о намерении обеспечить всеобщее счастье всему человечеству. Нацисты, как и современные левые тоталитаристы, считают наиболее действенными для реализации своих идей методы подавления и принуждения. Расхождение у левых и правых принципиальное, но несущественное с точки зрения осчастливливания человечества. Не случайно нацисты часто именуют себя национал-социалистами или социал-националистами, а противники нацизма часто называют его последователей право-левыми.
Леваки считают «всем человечеством» только представителей «правильных» классов или (в современном мире с размытыми классовыми границами) социальных групп. Нацисты же считают «всем человечеством» представителей «правильной» нации. Что интересно, у каждых нацистов «правильная» нация своя, при этом их идеология (не путать с философией) проработана значительно глубже, чем у леваков.
Все нацисты как были согласны с основными тезисами Гитлера в первой половине ХХ века, так согласны и сейчас. Тогда американские нацисты выступали под флагами Германского рейха, а бандеровцы публично подчёркивали своё идейное единство с Гитлером, и сейчас демонстрации американских неонацистов проходят под теми же флагами, а украинские бандеровцы всё так же всеми силами демонстрируют своё родство с гитлеровцами.
Элементы формы, лозунги, нашивки татуировки, методы ведения боевых действий и отношение к собственному народу — абсолютно всё является жалкой галицийской пародией на рейх. Провинция по мере сил копирует метрополию, но, что важно для нашего исследования, неонацисты не пытаются «творчески развить» или «переосмыслить» Гитлера, они буквально ему следуют, и «Майн кампф» всё так же является библией каждого истинного нациста.
Итак, мы имеем существующую более столетия проработанную идеологию, не вызывающую разночтений среди своих адептов, на основе которой несколько раз создавались предельно идеологизированные государственные образования. В своих основах идеология эта была изначально проста и без дополнительных упрощений и вульгаризации доступна пониманию широких масс. В отличие от слишком образованного Маркса, Гитлера его последователи читали и понимали буквально, без дополнительных трактовок и упрощений.
Ради этой идеологии немцы пожертвовали своим государством (после войны Германия могла и не возродиться, англичане и французы предлагали ликвидировать её окончательно и бесповоротно) и полутора десятками миллионов человек своей «нации господ». В это число входят не только убитые на войне, но и погибшие в концлагерях «не вписавшиеся» в режим «чистокровные арийцы». Погибших неарийцев в данном случае в расчёт не принимаем, так как идеология нацизма изначально обрекала их на гибель, не считая людьми.
За эту идеологию немцы пять с половиной лет воевали против большей части мира, отказываясь капитулировать даже тогда, когда проигрыш в войне стал очевиден и на кону оказалось само дальнейшее существование немецкого народа. В общем, полное идейное единство нации было достигнуто и детей воспитывали в верности «национальной идее».
Идеология обещала реванш, лебенсраум и персональный (национальный) социализм для немцев как «народа господ», который этой идеологией провозглашался лучшей частью человечества, единственно достойной продолжить в веках человеческий род. В методах не церемонились: «Не умеешь — научим, не хочешь — заставим», — вполне могло быть их девизом.
Результат — горы трупов (своих и чужих) и дымящиеся руины Германии, которая возродилась лишь благодаря чуду — геополитическому противостоянию победителей, которого не дождался Гитлер, но которое обеспечило «экономическое чудо» моментального возрождения Германии Аденауэра.
При этом формально мировая война для Германии была не обязательна. Англичане и французы воевать с Гитлером не планировали, больше никто в Европе начиная с 1938 года не мог представлять для Германии военную угрозу. Польша являлась союзным государством, до мая 1939 года полностью поддерживавшим Германию и планировавшим совместную агрессию против СССР. К тому же режим санации в Польше по сути своей мало чем отличался от гитлеровского режима в Германии.
Теоретически немцы могли реализовывать свои планы по захвату мирового господства медленно, не вступая в безнадёжную конфронтацию с большей частью мира сразу. Но только теоретически. На деле идеология (любая идеология) убеждает своих адептов в их превосходстве над окружающими (лишёнными идеологического «света») и обещает им новый «справедливый» мир, за который требует бороться. Причём борьба должна быть чисто физическая: те, кто не желает принять «единственно верное учение», добровольно должны быть к этому принуждены.
Идеология не может не бороться за своё максимальное (желательно на весь мир) в кратчайшие сроки распространение. В этом её суть. Поэтому все идеологии провозглашают свою «революционность». Революция отменяет правила и освящает насилие «революционной необходимостью», обеспечивая идеологии «право» на насилие, без которого невозможно установление всемирного «царства справедливости».
Неважно, что идеология считает правильным: установление всемирной власти пролетариата как самого «прогрессивного» класса, установление мирового господства «нации господ» или всемирную «инклюзивную глобализацию» извращенцев. Важно, что она провозглашает свой взгляд на мироустройство единственно правильным, а всех, кто придерживается других ценностей, считает врагами человечества, из вредности не желающих наступления «золотого века».
Отсюда даже не шаг, не полшага — лишь мимолётное движение до осознания необходимости уничтожить всех, кто «не с нами», иначе «золотой век» никогда не наступит. Тем более что с точки зрения идеологии «буржуи», «унтерменши» или «ретрограды», не поддерживающие «инклюзивность», не люди или не совсем люди, так что правила человеческого общежития на них не распространяются. А называете вы свою практику «перевоспитанием» в концлагерях или «культурой отмены», неважно — суть одна и та же.
Проблема идеологии в том, что, обещая «золотой век» для большинства, на деле она апеллирует к меньшинству: ни «арийцы», ни извращенцы, ни даже пролетариат никогда не составляли большинство человечества. Это и понятно, заигрывая с маргинальным сознанием и обещая ему подъём до невиданных высот духа, идеология в реальности подкупает своих последователей возможностью улучшить материальное положение здесь и сейчас. Эта возможность не всегда реализуется, но она всегда находится на первом плане.
Под разговоры о духовных ценностях «пролетариев» переселяли в «буржуйские квартиры», «арийцы» завладевали еврейским бизнесом, а извращенцы получили на современном Западе кучу льгот и фактическую возможность процветать, не работая. Конечно, блага всегда обрушивались лишь на малую часть избранной нации, класса или социальной группы, но остальные надеялись, что придёт и их черёд.
Именно для обеспечения насильственного перераспределения благ в заметном количестве идеология и должна была апеллировать к меньшинству и опираться на силу. Те же большевики без тотального насилия никогда не загнали бы составлявшее большую часть населения России крестьянство в колхозы, обеспечившие им контроль над продовольствием, а через него и контроль над страной.
Идеологизация любого общества, инфицирование его любой «единственно верной» идеологией неизбежно ведёт к гражданской войне, а затем и к внешнему конфликту. Если идеология не расширяет пространство своего господства, она загнивает и умирает. Именно это и произошло с идеологией в СССР, а затем и с самим СССР (как идеологизированным государством), когда ВКП(б) вынужденно (из-за нехватки сил) отказалась от идеи мировой революционной войны. Замкнутая на ограниченном пространстве одной страны, лишённая необходимого ей стремления к экспансии, идеология была обречена.
И «высоты духа» не помогли. Выяснилось, что идеология воспринимается как «единственно верная» только там, где может обеспечить своё силовое господство. У кого в руках оружие, у того и «единственно верное учение». Как верно заметил Мао, «винтовка рождает власть». Этот тезис применим не к каждому государству, но к любой форме идеологизированного государства применим абсолютно.
Последняя трагедия идеологизированного государства (до определённого момента бывшая трагикомедией) развивается у нас на глазах. Украине совсем не обязательно было погибать. Стартовые возможности были близки к идеальным.
Территория достаточно большая, но достаточно компактная. Внутренних противоречий на момент провозглашения независимости практически нет. Большинство голосовало за независимость, а те, кто был против, не собирались активно сопротивляться, так как после Беловежской пущи отсутствовал альтернативный проект. Развитая транспортная система, вполне современная промышленность с гарантированным рынками сбыта (в России и СНГ), профессиональные подготовленные кадры рабочих и управленцев, обкатанная бюрократическая система. Прекрасное географическое положение, обеспечивающее мощный транзитный потенциал, дополненный крупнейшей в мире газотранспортной системой, монопольно контролировавшей поставки российских энергоносителей в Европу. Миллионная армия, мощный ВПК и бесконечные запасы оружия.
Ничего не надо было даже выдумывать — знай себе пользуйся тем, что на тебя с неба упало. Надо только с Россией дружить, так как она — главный рынок сбыта, единственный транзитёр энергоносителей и главный поставщик сырья. Кроме того, практически каждая украинская семья (как минимум на Юго-Востоке и в Центре Украины, да и на Западной Украине многие, если не большинство) связана с Россией родственными узами, а для почти 90 проц. населения русский язык и культура родные.
Казалось бы, что могло пойти не так?
Постсоветская власть на Украине была воспитана в идеологизированном государстве и считала наличие единственно верной государственной идеологии естественным. Поскольку коммунистическая идеология была скомпрометирована советским кризисом и катастрофой СССР, украинская власть подобрала единственно доступную ей националистическую идеологию и стала строить государство на её базе.
В этом заключалось существенное отличие Украины от ельцинской России, установившей запрет на государственную идеологию, что и не позволило прозападным либералам закрепиться у власти навечно, провозгласив себя носителями единственно верной идеи. Вернее, провозгласить-то они провозгласили, но к тому времени «революционное право», обеспечившее им победу в 1991-м и 1993 годах, действовать перестало, а конституционный запрет на «единственно верное учение» лишил их возможности легально запретить своих политических оппонентов, которые, вооружившись патриотическими лозунгами, постепенно либералов от власти оттеснили.
Украинские националисты, призванные властью в качестве носителей «единственно верной идеи», почувствовали себя крайне неуютно в русском по своей сути государстве. Будучи людьми ограниченными, они верили в собственные фобии, в частности, в то, что родной для большинства населения русский язык и приверженность русской культуре приведут Украину к интеграции с Россией.
Они не поняли и не заметили то, что прекрасно осознали якобы пророссийские донецкие бизнесмены и политики, не пустившие в Донбасс (как сами хвастались) ни одного российского бизнеса. Интересы молодого криминального украинского бизнеса, как огня боявшегося свободной конкуренции с российским, надёжно охраняли русскоязычную Украину от любого сближения с Россией. Деловые люди не меньше националистов хотели политически «прочь от Москвы», но без разрыва экономических связей (и русский язык им не мешал).
Но идейные основы новой Украины всё же закладывали националисты, и бизнес не стал вмешиваться в их борьбу со всем русским, тем более что в первые годы их потуги были почти незаметны. Поскольку население совершенно не собиралось добровольно переходить на украинский язык и отказываться от русской культуры ради местных сельских обрядов, националисты начали быстро радикализироваться и требовать от государства насильственной украинизации «несознательных». И Россия самим фактом своего существования становилась для украинских националистов всё большим врагом.
Итог нам всем известен. Украина быстро докатилась до нацистского режима, развязавшего вначале гражданскую войну против русских граждан Украины, а затем и внешнюю войну с Россией в интересах Запада. Этот режим угробил Украину даже более надёжно, чем гитлеровский угробил Германию.
Не случайно националисты в Минобороны Украины уже в 1991 году (ещё до окончательного распада СССР) интересовались у готовых поступить на украинскую службу офицеров, будут ли те воевать с Россией. У Украины не было никаких ни исторических, ни территориальных, ни экономических причин для конфронтации с Россией. Наоборот, абсолютно все интересы украинского государства диктовали теснейшую дружбу с Россией. На это украинцам поначалу (где-то до конца 1994 года) указывали и западные политики. У них тогда был «медовый месяц» с Ельциным, и они ещё не рассматривали Украину как таран против России.
Но идеология диктовала действия, ведь «идеологи» знают, что «высокая идея» выше «презренной прагматики». Мы же в этот мир «не для мещанского счастья пришли», а «для великих духовных свершений», которые только идеология обеспечит, причём государственная и общеобязательная.
Она и обеспечила немцам в 1945 году, и украинцам прямо сейчас обеспечивает, и полякам в 1939 году обеспечила, и прибалтам, от которых почти всё население без всякой войны сбежало, тоже идеология всё обеспечила: сплошной дух, правда, не очень ароматный.
Те, кто без идеологического окормления не умеет детей рожать, могут не волноваться, идеологии в нашем обществе являются органической и на сегодня неустранимой частью. Могут выбирать себе любую и молиться на неё сколько хотят (может, хоть изучат предмет глубже, чем три цитаты перевранных классиков). Пока разные взгляды, разные идейные системы находятся в обществе в равном положении и ведут друг с другом чисто идейную борьбу без окончательного победителя, идеологии даже пользу приносят, стимулируя общественную дискуссию.
Проблема в том, что желающие идейно воспарить и подняться к высотам духа совершено в духе украинских националистов требуют от государства установить и начать силой насаждать «единственно верное учение». Когда же им предлагают взглянуть на пример гитлеровской Германии или современной Украины, они лишь хитро усмехаются и намекают, что у тех-то идеология была некошерная, а вот у них-то совершенно халяльная. И ссылку на СССР легко «отбивают»: говорят, что СССР, мол, потому рухнул, что враги идеологию извратили, а вот если бы расстреливали побольше, то врагов бы всех убили и жили бы уже в «золотом веке».
Слушаю я их, читаю и иногда думаю: «Ну зачем тебе им что-то объяснять? Ну хотят бараны пастуха и овчарку. Ну рассказывай ты им про “светлое будущее”, и они тебе добровольно и с песней и шерсть свою принесут, и мясо, и приплод, ещё и памятник воздвигнут нерукотворный (потому что откуда у баранов руки?)»
Но я прагматик, и я точно знаю, что, хоть сейчас общество устойчиво, идеологий «хороших и разных» много и никакая не признана «единственно верной», стремление к окончательному решению (к достижению полной идеологической чистоты) можно сдерживать, но искоренить нельзя. Если с идеологами не бороться постоянно, они очень быстро доведут общество до идейного единства по пути в «золотой век». А дальше, как случалось всегда с установлением идеологической стерильности, — гражданская война и распад государства (внешний конфликт тоже возможен, хоть и не обязателен).
Я не хочу рисковать распадом России. Я-то до идеологической стерильности скорее всего не доживу (для победы «единственно верного учения» всегда требуется какое-то время), но Россия — Родина моих предков и потомков. Другой у них не будет. Надо эту сберечь.
Россию дважды губили собственные идеологи, её приходили захватывать немецкие идеологи, сейчас издыхающие уже украинские идеологи всё никак не уймутся и мечтают, даже умирая, удушить Россию руками Запада.
Как только идеология становится «единственно верным учением», вместо «золотого века» приходят война, гниение и распад. Проверено на практике, которая вроде бы критерий истины. Никого ещё не миновала чаша сия.
Лучше стремиться собственным честным трудом обеспечить себе и близким комфортный быт, тогда и время на духовный рост появится (знай используй), чем пытаться силой загнать всё человечество в очередное счастье. Загонялка сломается. Потому как людей много и у каждого своё представление о «золотом веке».
Ростислав Ищенко, специально для alternatio.org